– Она явно не про меня… – вздохнула Яна, подставляя для приветственного поцелуя свою щеку Ричарду.

Валентина Петровна так и осталась стоять с открытым ртом в аэропорту вместе со своей семьей, а Яна с Ричардом пошли на выход. Семье Стрельцовых предстояло погостить у своих родственников в Москве, а затем лететь к себе домой в Молдавию.

– Спасибо, что пришел встретить… – вяло поблагодарила Яна.

– Не за что… Что с тобой?

– А что?

– Яна, я знаю тебя, как никто другой. С тобой что-то случилось, ты сильно удручена и встревожена, – Ричард с большим участием в глазах заглянул ей в лицо.

– Ты, как всегда, проницателен, – усмехнулась Яна, – знаешь, это был не самый лучший мой отпуск. Умер князь Франтишек…

– Сочувствую.

– Умерло еще три человека, убийца остался на свободе… – продолжила скорбный список Яна.

– Бедная ты моя, ты снова во что-то ввязалась? – догадался Ричард. – Я могу чем-то помочь?

– Мне через несколько дней надо снова уехать, не посидишь с Вовой? – спросила Яна.

– Я не такую помощь имел в виду, – усмехнулся Ричард и добавил: – Ты же знаешь, что я всегда с удовольствием забираю сына.

Ричард открыл дверцу черного «Мерседеса», Яна нырнула в кожаный салон машины.

– Какой ты у меня хороший… – вздохнула она.

– Но ты, по всей видимости, любишь плохих парней? – снова усмехнулся Ричард.

Яна внезапно разрыдалась, закрыв лицо руками. Ричард даже испугался.

– Родная, да что с тобой?! Мне ты можешь сказать все!

– Я поссорилась с Карлом… – сквозь рыдания ответила она. – Я так люблю этого ревнивца!

– Здесь я не в силах помочь, – хмуро сказал Ричард, подставляя свое широкое плечо.

Глава 24

Высокая худая женщина, в больших очках, с короткими черными волосами, в спортивных штанах и просторной куртке, шла по брусчатой мостовой небольшого румынского городка. Походка у женщины была немного странной, словно она шла на шарнирах. Объяснялось это тем, что женщина впервые надела кроссовки, всю свою сознательную жизнь она носила устрашающей высоты каблуки-шпильки. Да, это была Яна, резко сменившая свой имидж. Учиться изменять свою внешность до неузнаваемости она начала еще в детстве, наблюдая за своей матерью, актрисой, кстати, очень даже неплохой. Она прилетела в Румынию два дня назад. Устроилась в маленькой, скромной гостинице, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Зарегистрировалась Яна под именем Фелиции Ленихан, якобы наполовину польки, наполовину русской. Одевалась она очень просто, макияжем не пользовалась. В общем, кто знал Яну Цветкову раньше, тот ни за что бы не узнал ее в таком виде. С группой туристов Яна ходила к замку Андрея и внимательно вслушивалась в слова экскурсовода.

– Этот замок – одна из достопримечательностей нашего города.

– Кто там живет? Он открыт для экскурсий? Туда можно попасть? – Туристы задавали вопросы, и Яна в душе присоединилась к ним.

– Замок принадлежит частному лицу, и экскурсии там не проводятся, – выдала гид скупую информацию.

Яна бросила взгляд на серые стены замка, темные бойницы окон, на крепкий замок на двери и вздохнула. Они добились с Андреем страшной ценой, чтобы он стоял мрачный и пустой. Сегодня ночью она намеревалась проникнуть внутрь замка и посмотреть, не изменилось ли что там с тех пор? Она знала, что центральная подъездная дорога закрыта воротами, но сегодня ворота будут открыты, так же как и черный ход.

…Яна решила не брать такси, чтобы не привлекать к своей персоне внимания, и пошла в замок пешком. При подъеме в гору ее замучила одышка.

«Да, старость – не радость», – думала она, чувствуя, что вспотела под толстым свитером.

Вокруг не было ни души, только ветер шевелил верхушки деревьев, обильно растущих на склонах гор. Яну охватило тревожное ожидание, которое всегда появляется в результате долгого томления. Сегодня ночью станет ясно, правы они были с Андреем или нет. Ее ноги, привыкшие к каблукам, в кроссовках, как это ни парадоксально, устали. Яна поднялась к мрачным стенам замка и толкнула ворота, они открылись. Она вошла во двор, сердце ее учащенно билось. Она прошла мимо колодца и пустой будки Ирмы к боковой двери в замок. Она тоже была не заперта и отворилась с противным скрипом. Яна нагнула голову, чтобы не стукнуться о низкий косяк, и вошла в тесный и темный чулан. Задев какой-то хлам, она произвела неимоверный шум и замерла, кроме стука своего сердца, она ничего не слышала. Выждав минуту, Яна двинулась дальше, хорошо, что она жила здесь некоторое время, поэтому могла хоть как-то ориентироваться. Пахло затхлостью и плесенью, замок был бесхозным, и это чувствовалось. Она вышла в мрачную гостиную и прислушалась. Где-то в глубине замка раздавались методичные, глухие удары. Она пошла на шум, для этого ей пришлось спуститься в подвал замка и пройти в глубь его. Вдруг Яна увидела, как в стене замка в свете керосинной лампы копошится какая-то фигура. В воздухе столбом стояла каменная пыль, словно густой туман. Яна приблизилась и закашляла.

– Здравствуй, Пелагея! – громко сказала она.

Фигура в серой, грязной одежде вздрогнула и воровато оглянулась.

– Кто вы?! Что вам здесь надо?!

– Ты не узнаешь меня, Пелагея?! – Яна подняла руку и стянула с лица очки, а с головы – парик.

Длинные белые волосы упали на темную ткань куртки. Лицо Пелагеи исказилось злобой, глаза усиленно заморгали.

– Ты?! Ты – выскочка?! Что тебе нужно?!

– Эти же вопросы я хотела задать тебе, Пелагея.

– Я – Прасковья, – поправила ее камнедробительница или стенодолбительница.

– Брось, Пелагея. Твоя сестра Прасковья действительно была похожа на тебя, но она сгорела в том пожаре в замке, обеспечив тем самым тебе алиби.

– Как ты разнюхала, выскочка? – прошипела, как ядовитая змея, Пелагея.

– Собака! – прокричала Яна на весь замок.

– Кто собака? Я?! – опешила та.

– Да при чем здесь ты?! Ирма – моя дорогая девочка! Моя дорогая псинка! Моя умница! А я полная идиотка! Она давно уже указала мне путь к разгадке, а я была слепа, как кукла! – продолжала бесноваться Яна.

– Я не желаю слушать эту ерунду, – сказала Пелагея.

– Еще бы! Дорогая моя Ирмочка! Она же давно сказала, кто убийца! Когда я разговаривала с тобой на кухне, я спросила, где ты берешь такие вкусные домашние продукты, ты ответила, что они из хозяйства твоей сестры Прасковьи, так? Впрочем, можешь не отвечать, это так. Тогда же ты сказала, что твоя сестра ни разу не была в замке, что ты, бедная, сносила все ноги, наведываясь к ней каждый день за продуктами. Я тогда пропустила эту реплику мимо ушей. Потом бедная Пелагея якобы сгорела запертая в комнате, так? Так! Почему же тогда, когда ее сестра Прасковья пришла в замок заменить умершую сестру, собака даже не посмотрела в ее сторону? А ведь Ирма не любит чужаков, бросается на них, скалится и рычит и уж обязательно каждого обнюхивает. Да ответ напрашивается сам собой! Потому что это была женщина, которую Ирма очень хорошо знала, которая ее кормила, это и была Пелагея! Маскарад для собаки ровным счетом ничего не значил! А я это поняла не сразу. Тебе надо было значиться в мертвых, чтобы иметь стопроцентное алиби и завершить начатое тобой зло. Когда здесь поселился Андрей, кто, как не ты, местная жительница, стала плодить слухи о том, что хозяин замка странен. Ходит в черной одежде, аскетичен, ведет одному только ему известный образ жизни, отлучается по ночам, окружает себя сумасшедшими… Ты даже додумалась до того, что он вампир. Правильно, купивший замок Дракулы не может быть нормальным. И тогда на сцену вышла эта прекрасная сказка о трех мертвых женах Дракулы. Прекрасно! Теперь надо было найти трех дурочек, которые сыграли бы эти роли. Блондинка, брюнетка, рыжеволосая… бред! Главное, чтобы подозрение в конечном итоге пало именно на Андрея. К счастью для тебя, вокруг Андрея было достаточно женщин всех мастей. Каково было внушить сумасшедшей девушке, что ее ждет вечная жизнь после смерти, да еще в качестве жены горячо обожаемого ею Андрея, в котором якобы поселился дух Дракулы? Совесть по ночам не мучает? Кровавые девочки перед глазами не стоят? Ты сама затянула веревку на ее шее? – спросила Яна.